Пасынки Гильдии - Страница 101

101

– Год! – негромко сказал он. – Хотя бы год, а лучше два дали бы нам боги! Чтоб за это время никто не узнал о нашей находке!

– Да уж не меньше трех! – хмуро отозвался дарнигар. – Находка не из тех, какие просто нагнешься да поднимешь! На Семи Островах не найдется достаточно мощного флота, чтобы…

– Соберем, обязательно соберем! Только бы другие государи не прознали… Если Хастан и Равар не сорвут эту гурлианскую затею, обоих лишу капитанского звания и посажу на весла!

– Я же предлагал перехватить гурлианцев в море и потихоньку утопить…

– У них очень быстроходные корабли, я не хочу рисковать. Кроме того, Зарфесту полезно усвоить, что сами боги запрещают ему соваться в дальние воды.

– Гурлиан-то ладно, а вот если грайанцы захотят перехватить наше сокровище?..

– Сокровище, ха! – В голосе старика зазвенела злоба. – Было б там золото или алмазы… Мы бы расправились с туземцами и поставили на берегу крепости. Пусть бы к нам сунулись заморские гости!

– А не сумели бы завоевать те края, так пограбили бы всласть! – подхватил дарнигар. – Набили бы трюмы!.. Но как сражаться с теми, кто знает тайну полета?

– Джиарш допустил большую ошибку, – сурово сказал правитель. – Ему бы не силой переть на туземцев, не пленников пытать, а подружиться с ними! А потом хитростью вызнать: как же, во имя Черного Водоворота, они летают?.. Ну, ничего! Я попробую исправить дело. Да, я пошлю туда могучие корабли и много воинов… но начнем мы с богатых даров!

– Может не получиться, государь. Они знают наш язык, а значит – встречали уже таких, как мы…

– И знают, чего от нас можно ожидать, да? – Улыбка правителя была жестокой, беспощадной. – Ралби, море больше не наше, мы уступили его грайанцам и прочей сволочи. Суша нашей никогда и не была. Если мы упустим еще и небо, наши внуки будут плевать себе под ноги, произнося наши имена.

Оба замолчали, понимая, что прозвучала историческая фраза.

Охваченные величием момента, бернидийцы не обра– тили внимания на дерзкий волчий нос, который лежал на краю кровати. Можно было подумать, что зверь пытается заглянуть в карту.

Наконец правитель сказал:

– Ступай к себе, Ралби, я устал… Нет-нет, карту я уберу сам, посижу над нею еще немного.

Дарнигар с поклоном удалился, а Тагиор задумался, созерцая свиток. Наконец отвлекся от размышлений, вложил карту в бронзовый футляр. Щелкнула плотная крышка.

И тут пес Охотник вскочил передними лапами на кровать, навис над Тагиором.

– Уйди, дурак! – отмахнулся от него старый бернидиец.

В ответ лязгнули клыки.

Нет, зверь не вцепился в руку, сокрушая кость. Зубы лишь скользнули по коже, вспоров ее. Правитель закричал, прижав ладонь к ране. А серый зверь хапнул в пасть футляр с драгоценной картой и метнулся к порогу.

Ударившись грудью о дверь, волк распахнул ее, вылетел в коридор и промчался мимо растерявшихся стражников.

Вслед ему летел крик правителя:

– Эй, схватить это животное!

* * *

– «…И не столь опасно раздвоенное жало змеи, сколь раздвоенный язык льстеца и клеветника, ибо есть снадобья против змеиного яда, но нет снадобий от сладкой отравы лести и горькой отравы клеветы; и лишь одно есть средство уберечь душу от пагубы – отвратить от лгуна свой взор и затворить свои уши…»

– Стой! Врешь! У Вилиторша сказано «затворить свой слух»! – азартно прервал цитату писец Арчин.

– И верно! – с притворной досадой отозвался Дайру. – Опять я ляпнул не то…

На самом деле он ляпнул очень даже то. Память подводила Дайру лишь тогда, когда он сам этого хотел. Как, например, сейчас, во время игры, которую затеяли в полупустом трактире два начитанных, с отменной памятью человека.

Дворцовый писец Арчин словно сбросил хмель и легко, с готовностью подхватывал любой отрывок из трудов древних философов, который начинал Дайру. Юноша тоже продолжал цитаты, которые бросал ему разошедшийся писец, но не так уверенно и с небольшими ошибками, которые Дайру тут же подмечал.

Дайру подтолкнул по столу к своему собеседнику медяк:

– Уже третий… Эх! Что-то у меня сегодня память решила вздремнуть! А вот господин ни разу не ошибся!

– «Умрем на этом месте, но не уроним чести!» – весело отозвался Арчин. – А все-таки «Наставления» Вилиторша – жуткое занудство!

– Занудство, – согласился Дайру. – Но память господина достойна восхищения. Хотя… – Дайру оборвал фразу и уткнулся в кружку с вином.

– Что – «хотя»? – вскинулся писец.

– Да так, ничего…

– Нет уж, ты говори!

– Я просто подумал… Вилиторш, Джаши, летописи Санфира… нам же все это в детстве вдалбливали, не грех и вызубрить.

– Что же ты не вызубрил? – ревниво откликнулся Арчин.

Дайру, не обращая внимания на его обиду, развивал свою мысль:

– Знал я в Нарра-до грамотея… уважаемый человек, тоже писец при дворе… вот уж у него память была – не нам чета. Все, что напишет: письмо там для Светоча или реестр книг в хранилище – запоминает буква в букву и навсегда!

– Ну и дурак! – ухмыльнулся Арчин. – Хороший писец тут же забывает, что ему продиктовали… А если без шуток, то у меня память не хуже, но чем я это докажу? Прочитать тебе, что ли, на память переписку правителя?

– Нет, – удрученно признал Дайру, – переписку нельзя!

Он глянул в свою кружку – и просиял, словно увидел на дне решение.

– Мне рассказывала здешняя трактирщица, что господин составлял опись диковинок из-за Грани, которые собирает Глава Круга. Это ведь не тайна?

– Не тайна. Правитель показывает свое собрание любому, кто пожалует во дворец.

– Вот и поспорим, хорошо ли господин помнит опись. На серебрушку, так интереснее.

101