Пасынки Гильдии - Страница 39

– Прислуга уверяет, что принц упоминал о любовном свидании сразу после шествия.

– Так он уже в постели у какой-то дворцовой шлюшки?!

Услышав эти слова, красавица Айла побелела.

– Может, он у Венчигира? Они часто вместе…

– Да, государь, я спросил. Кузен принца тоже куда-то исчез…

– Сопляки, гаденыши, паршивцы, нашли время… – привычно начал было Эшузар. Но тут ввели «крысолова», посланного командиром городской стражи.

Стражник сообщил, что пожары в храмах потушены, зато начались поджоги и грабежи на улицах, где живут горожане побогаче. Смятение среди народа растет. Верфи атакованы толпой мятежников, но благодаря распорядительности сотника Батуэла натиск отбит. К Батуэлу уже отправлено подкрепление.

– Пошли гонца на Фазаньи Луга! – в ужасе обернулся Эшузар к сыну. – Сейчас же пошли!

– Уже, – кивнул Зарфест. – Еще когда шествие повернуло во дворец. И в казармы к Алмазным послал, и на Фазаньи Луга к приезжим властителям. Сегодня в городе будет много крови.

* * *

– Сегодня в городе будет много крови, господин мой, – сказала женщина в темном плаще. Набросив на голову капюшон и низко склонив голову, она смиренно стояла перед посланником Хастаном.

– А я что, потеряю из-за этого сон и аппетит? – раздраженно отозвался посланник. – Я плачу не за резню, а за пожар на верфи. И плачу, между прочим, не медью!

– Не будет пожара, – вздохнула женщина. – Когда Шершень меня сюда отправлял с новостями, оставалась надежда. Но по пути я видела отряд, который шел к верфи. Он втопчет наших в песок.

– Медузы вонючие! Требуха селедочная! Не вышло штурмом – измыслили бы хитрость! Вызвали бы их командира вроде как на переговоры… или другое что…

Вместо ответа женщина подняла голову и откинула капюшон.

Хастан оборвал фразу.

Лицо Лейтисы было густо расцвечено свежими багровыми кровоподтеками, глаза заплыли, нос распух. Чудом уцелевшие алые губы дерзко улыбались с этой жуткой маски.

– Была и хитрость, да сорвалась! – весело объявила женщина. – Измолотили меня, как лису, что в курятнике изловлена!

Гнев Хастана ушел, как вода в песок. Нет, не жалость к избитой Лейтисе чувствовал он сейчас, а стыд. Стыд мужчины, который отправил свою женщину в бой, а сам остался дома.

– Ладно, – сказал он мягко. – Синяки сойдут – еще краше станешь.

– Знаю, – хладнокровно ответила женщина. – Первый раз, что ли?

– А верфи… да, жаль. Но я чувствовал, что дело сорвется. Вот это при себе держал, наготове…

Взяв женщину за руку, Хастан положил ей на ладонь тяжелую бронзовую рыбку.

– Погляди, как смирно лежит, хвостиком не вильнет… а ведь сила в ней, и немалая!

– Она волшебная? – без страха, с любопытством спросила Лейтиса.

– Нет. Но она хитрая, эта рыбка. Если этой ночью доставить ее туда, куда я укажу, то завтра она вернется. И приведет с собой стаю акул!

* * *

Чешуйка не первый раз входил в уютный домик возле Старого Рынка. Разумеется, не через зеленую дверь, на которой изображена была алая роза (и впрямь напоминавшая кочан). Нет, Чешуйка заходил через черный ход, таща корзинки с провизией и болтая с тетушкой Саритой, кухаркой, живущей при двух молодых и веселых хозяюшках домика.

И сейчас он крутился под кухонным окном, кидал камешки в ставни и жалобно взывал к доброй госпоже Сарите, которая не даст ему помереть на пороге! Он маленький, ему во взрослую драку угодить – пропасть! Стопчут его, как стадо – котенка!..

Произнося эти позорные слова, беспризорник зыркал по сторонам глазищами: не видит ли кто его унижение? А потом начинал канючить еще умильнее.

Вероятно, в малыше жила искорка актерского таланта, потому что свершилось чудо: в ставне откинулся небольшой квадратный «глазок». Чешуйка постарался принять несчастный вид…

И вот она, награда артисту: сидит Чешуйка на кухне (у самой двери, чтоб не наследил), а на коленях у него глиняная миска. Деревянной ложкой уплетает он вчерашнюю похлебку, которую сегодня отказались доедать эти две кривляки, две ломаки, две придиры несусветные, которые не ценят стараний кухарки Сариты. И искренне удивлялся капризам девиц: похлебка – хоть короля корми!

Чешуйка, голодный, как волчонок, едва не забыл о поручении, с которым он был сюда прислан. Но все-таки вспомнил, честь ему и хвала.

– И в такую нехорошую пору вы здесь втроем? Ни одного мужчины в доме?

– Ой, малец, мне и самой страшно! Одни женщины в доме! А ежели какой сброд вздумает в дверь ломиться? И подумать страшно!

– А ты говорила – вокруг твоих барышень всегда господа крутятся! – подначил ее хитрый беспризорник.

– Ждали сегодня одного, да в такой день все по домам сидят…

И словно ответом ей – стук в дверь! Не в черную – в парадную дверь! Властный стук, уверенный!

Кухарка охнула и, забыв про «гостя», помчалась из кухни по коридорчику. Чешуйка шмыгнул следом. В его сердце дозорным барабанщиком проснулась надежда, рассыпала частую дробь.

Он остановился за портьерой, отделяющей коридор от просторной прихожей. Выглянул из-за тяжелой пыльной ткани и увидел, как старуха возится с засовами. И еще увидел, как сверху, через высокие перила винтовой лестницы свесилась головка в светлых кудряшках и провизжала:

– Сарита! Родненькая! Задержи! Я лохматая! И не одета!

Кудрявая головка исчезла – и вовремя: со стуком сдвинулся последний засов. В прихожую вступил гость.

Чешуйка сразу понял: он!

Молодой господин даже похож на Щегла: рост, гибкая стать, синие глаза… Только этого юношу не принять было за уличного бродягу. Неспешные, уверенные движения, приветливый взгляд чуть свысока… да, этот человек привык, чтобы ему повиновались!